Читать книгу "Ледяной трон  - Татьяна Осинская"

Так что когда Наймину пришло время поступать в военную академию, я быстро собрала вещи и поставила отца перед фактом, что еду с братом. Ох, какой скандал тогда разразился… Впрочем, я умела убеждать, и, когда привела разумные аргументы, папуля дал слабину, чем я и не преминула воспользоваться.

О поступлении я начала задумываться с десяти лет, часто с открытым ртом слушая разговоры Ная и его лучшего друга — Альдарина, чье родовое поместье располагалось в дне пешего пути от нас. Или в часе полета на арлаге — огромной птице, которую одомашнили наши далекие предки.

Друзья часами могли обсуждать академию, расписывая друг другу достоинства и недостатки разных факультетов. Спорили о выборе будущей профессии и… посмеивались над мечтательным выражением моего лица. Но как бы то ни было, одно я знала точно — без меня брат в академию не уедет!

«Прости, сестренка, но девчонок туда не берут».

Эта фраза Наймина навела меня на мысль, как обойти закон. В академию поедет юноша! Имя я оставила свое, а вот принадлежность к роду пришлось тщательно продумывать. Очень хотелось использовать привычное — ал Дирен, но тогда бы у окружающих возник вопрос: откуда у князя Вьюжного появился еще один сын?

Подняв старые архивы, я нашла созвучную с нашей фамилию Дерен, и в академию прибыла уже под именем Каймин ал Дерен. Дословно — Каймин из рода Дерен, которое можно было легко заменить на «ин Дирен», что означало «младшая ветвь» рода Дирен. Отец не сразу узнал меня в новом облике, но зато окончательно убедился в серьезности намерения учиться с братом. К слову, создание образа дальнего родственника далось мне нелегко. Манеру поведения и стиль в одежде я копировала с Ная и Дара, а для изменения внешности пришлось пользоваться маскирующими порошками и отварами. Скрываться с помощью магии или артефактов было невозможно, потому что все курсанты военной академии в первый же день подвергались магическому сканированию. Поэтому раз в месяц — дольше краска не держалась — я подвергала себя пыткам под названием «маскировка».

Начиналось преображение всегда с покраски волос. У мужчин моего народа они были либо иссиня-черные, либо синие. Исключение составляли только Снежный король с белоснежной шевелюрой да седые лайры, переступившие порог столетия. Девушки красовались серебристыми или нежно-голубыми локонами, подчеркивающими алебастровую кожу. У мужчин, кстати, она имела синеватый оттенок.

Краской я добивалась схожего с братом синего цвета волос, а кожу натирала настойкой сеньи до легкой синевы. Первое время я вздрагивала от своего отражения в зеркале, но оно того стоило! Знания и опыт, что я получила в академии, были неоценимы.

— Кай, тебе не стыдно? — вырвал меня из размышлений голос Альдарина.

— А должно быть? — вопросом на вопрос ответила я, заглядывая в серые глаза друга.

— Ты неисправим, — покачал головой ал Тарен, отчего несколько черных прядей упали на лицо.

— А зачем мне исправляться? Дар, ты знаешь мой принцип…

— Первым не бить, но сдачи давать, — передразнили меня в один голос друзья, сидевшие рядом.

— И все же вы с Оли рисковали.

— Ни капельки. Мы все продумали, так что волноваться не о чем.

— Но Гибор знает, что это твоих рук дело, — нахмурился брат.

— Возможно, но доказать никак не сможет! И вообще, обеденный перерыв не бесконечен, так что хватит читать мне нотации, и пойдемте уже в столовую. Есть хочу!

— И как в тебя столько влезает, мелкий? А главное, куда потом девается? — завистливо вздохнул Олинар.

Мой хороший аппетит и при этом субтильное телосложение были предметом его зависти, и это друг еще не знал, что на мне намотан приличный слой ткани, утягивающий грудь. Сам Оли обладал весьма округлой фигурой и милыми щечками, что очень соответствовало его доброму характеру. Воин из него оказался никакой, зато получился великолепный изобретатель. Он мог часами просиживать в лаборатории, разрабатывая новые заклинания, нередко и меня привлекая к этому интересному процессу.

Поэтому и специальность мы выбрали под стать — магические разработки. Брат же с Даром оказались прирожденными вайрами.[2] Уже на втором курсе они получили свои первые снежинки за разработанные стратегии, что обещало им хорошую карьеру.

— Главное, чтобы в столовой осталось чему вмещаться! — ответила я и первой вылетела из аудитории.

Ребята, как я и предполагала, последовали за мной, не без основания опасаясь оставить одну даже ненадолго. Доучившись до третьего курса, я успела обзавестись не только верными друзьями, но и верными врагами. Одним из них был Ларен ту Тан, с которым мы друг друга невзлюбили еще с первой встречи. Он был на год старше Наймина, учился на факультете разведчиков и люто ненавидел всех милиатов,[3] к коим мы с братом и относились.

Само звание милиата ставило нас выше остальных аристократов, поскольку претендовать на трон могли только родственники Снежного короля. С одной стороны, очень почетно, с другой — ответственно и накладно. А при наличии у монарха паранойи еще и смертельно опасно. Но судьбу не выбирают, и мы с братом старались достойно нести свое бремя.

Однако некоторые «простые смертные» отказывались понимать, что быть милиатом вовсе не привилегия, гарантирующая безоблачное будущее. Они не понимали, что раз за разом нам приходилось доказывать Теням короля, что мы достойны этого звания. На детские шалости они закрывали глаза, но стоило повзрослеть, и любой проступок карался соответственно его тяжести. Впрочем, грань дозволенного я знала и старалась ее не переступать. Но иногда сделать это было очень сложно, особенно когда на моем пути вставал зазнайка Тан.

Аристократов он не любил люто и по большей части из-за того, что сам являлся бастардом. Его отец — Рикар ал Тан — был маркизом, владеющим небольшой территорией в заливе Сапфирового моря. Рыбный промысел помог ему сколотить неплохое состояние. Как в его дом попала южанка, ставшая матерью Ларена, доподлинно неизвестно. По одним слухам, она была служанкой в доме маркиза, по другим — наложницей. После рождения сына ее отправили обратно на родину, а мальчика пристроили сначала в храм Интара, а затем в военную академию, где он и изводил меня вот уже третий год.

— Поглядите, кто почтил своим присутствием наше скромное общество! — раздался насмешливый голос, когда я уже стояла у раздаточного стола.

— А я погляжу, ты успел соскучиться? — усмехнулась я в ответ, глядя на рыжего полукровку. — Любуйся, пока я добрый! Разрешаю даже сделать морозный рисунок на память, если так сильно тоскуешь. Только, чур, без непотребств на него!

По залу прокатилась волна кашля и еле сдерживаемого смеха, а вот самому Ларену было не до веселья. Покраснев от злости, что на смуглой коже смотрелось весьма экзотично, он поднялся с места и двинулся в мою сторону, явно надеясь хотя бы в этот раз почесать кулаки. Меня всегда удивляло, что, начиная первым, Тан злился и стремился отомстить, встречая достойный ответ. Альдарин говорил, что все лайры ненавидят в других свое отражение, поэтому просил сдерживаться и не дразнить «зверя».